1. Оноре де Бальзак. «Шагреневая кожа» (1831).
2. Мигель де Сервантес Сааведра. «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»(1605–1615).
3. Даниель Дефо. «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо» (1719).
4. Джонатан Свифт. «Путешествия Лемюэла Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей» (1726).
5. Аббат Прево. «История кавалера де Грие и Манон Леско» (1731).
6. Иоганн Вольфганг Гёте. «Страдания молодого Вертера»(1774).
7. Лоренс Стерн. «Жизнь и убеждения Тристрама Шенди» (1759—1767).
8. Шодерло де Лакло. «Опасные связи» (1782).
9. Маркиз де Сад. «120 дней Содома» (1785).
10. Ян Потоцкий. «Рукопись, найденная в Сарагосе» (1804).
11. Мэри Шелли. «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818).
12. Чарльз Мэтьюрин. «Мельмот-скиталец» (1820).
13. Франсуа Рабле. «Гаргантюа и Пантагрюэль» (1532–1553).
14. Виктор Гюго. «Собор Парижской Богоматери» (1831).
15. Стендаль. «Красное и черное »(1830–1831).
16. Александр Пушкин. «Евгений Онегин» (1823–1833).
17. Альфред де Мюссе. «Исповедь сына века» (1836).
18. Чарльз Диккенс. «Посмертные записки Пиквикского клуба» (1837).
19. Михаил Лермонтов. «Герой нашего времени» (1840).
20. Николай Гоголь. «Мертвые души »(1842).
21. Александр Дюма. «Три мушкетера» (1844).
22. Уильям Теккерей. «Ярмарка тщеславия»(1846).
23. Герман Мелвилл. «Моби Дик» (1851).
24. Гюстав Флобер. «Мадам Бовари» (1856).
25. Иван Гончаров. «Обломов» (1859).
26. Иван Тургенев. «Отцы и дети» (1862).
27. Майн Рид. «Всадник без головы» (1865).
28. Федор Достоевский. «Преступление и наказание» (1866).
29. Лев Толстой. «Война и мир» (1867–1869).
30. Федор Достоевский. «Идиот» (1868–1869).
31. Леопольд фон Захер-Мазох. «Венера в мехах» (1870).
32. Федор Достоевский. «Бесы» (1871–1872).
33.Марк Твен.«Приключения Тома Сойера» (1876)/«Приключения Гекльберри Финна» (1884).
34. Лев Толстой. «Анна Каренина» (1878).
35. Федор Достоевский. «Братья Карамазовы» (1879–1880)
36. Михаил Салтыков-Щедрин.«Господа Головлевы» (1880–1883).
37. Оскар Уайльд. «Портрет Дориана Грея» (1891).
38. Герберт Уэллс. «Машина времени» (1895)
39. Брэм Стокер. «Дракула» (1897).
40. Джек Лондон. «Морской волк »(1904)
41. Федор Сологуб. «Мелкий бес »(1905).
42. Андрей Белый. «Петербург» (1913–1914).
43. Густав Майринк. «Голем» (1914).
44. Евгений Замятин. «Мы» (1921).
45. Джеймс Джойс. «Улисс» (1922).
46. Илья Эренбург. «Необычайные похождения Хулио Хуренито» (1922).
47. Ярослав Гашек. «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны»(1921–1923).
48. Михаил Булгаков. «Белая гвардия» (1924).
49. Томас Манн. «Волшебная гора» (1924).
50. Франц Кафка. «Процесс» (1925).
51. Фрэнсис Скотт Фицджеральд. «Великий Гэтсби» (1925).
52. Александр Грин. «Бегущая по волнам» (1928).
53. Илья Ильф, Евгений Петров. «Двенадцать стульев» (1928).
54. Андрей Платонов. «Чевенгур» (1927–1929).
55. Уильям Фолкнер. «Шум и ярость» (1929).
56. Эрнест Хемингуэй. «Прощай, оружие!» (1929).
57. Луи Фердинанд Селин. «Путешествие на край ночи» (1932).
58. Олдос Хаксли. «О, дивный новый мир» (1932).
59. Лао Шэ. «Записки о Кошачьем городе» (1933).
60. Генри Миллер. «Тропик Рака» (1934).
61. Максим Горький. «Жизнь Клима Самгина» (1925–1936).
62. Маргарет Митчелл. «Унесенные ветром» (1936).
63. Эрих Мария Ремарк. «Три товарища» (1936–1937).
64. Владимир Набоков. «Дар» (1938–1939).
65. Михаил Булгаков. «Мастер и Маргарита» (1929–1940).
66. Михаил Шолохов. «Тихий Дон» (1927–1940).
67. Роберт Музиль. «Человек без свойств» (1930–1943).
68. Герман Гессе. «Игра в бисер» (1943).
69. Вениамин Каверин. «Два капитана» (1938–1944).
70. Борис Виан. «Пена дней» (1946).
71. Томас Манн. «Доктор Фаустус» (1947).
72. Альбер Камю. «Чума» (1947).
73. Джордж Оруэлл. «1984» (1949).
74. Джером Д. Сэлинджер. «Над пропастью во ржи» (1951).
75. Рей Бредбери. «451 градус по Фаренгейту»

---

Довольно странная ситуация на работе складывается...уходит пара человек и сразу какие-то жуткие перестановки.

Теперь и перспектив полно и работы новой море, да и в отпуск не отпускают(

---

11.04.2012 в 20:54

Пишет  Maj.:

Ехидная Россия
Писатель Линор Горалик доказывает, что нет такой темы, начавшись с которой легкомысленная дружеская беседа не могла бы перерасти в диспут о судьбах родины.

— Прекратите рассказывать нам страшные истории, — сказал Федя. — Вы все время рассказываете нам страшные истории. Вы могли бы хотя бы в такой ужасный день, как сегодня, не рассказывать нам страшные истории. Вы все время рассказываете всем страшные истории, поэтому вас никто не любит.

Я очень обиделась. Не за то, что меня никто не любит — я трезвый человек, а за «страшные истории». На самом деле все происходит ровно наоборот — это мне все постоянно рассказывают страшные истории, а я ровным счетом ничего для этого не делаю. Я человек веселый, бодрый и окружающим тоже всегда стараюсь поднять настроение. Мне кажется, это моя миссия на Земле — поднимать окружающим настроение.

Помню, однажды мой гинеколог, зажав в кулаке какую-то латунную хрень, локтем этой самой руки вытирал слезы, рассказывая мне, как он еще студентом погубил щеночка: в общаге его позвали к щеночку, которому было очень-очень плохо, и ему надо было уколоть в сердце адреналин, и мой гинеколог взял шприц, но тут одна девочка... В общем, это захватывающая история, очень позитивная: о том, что человек даже после такого ужасного случая со щеночком может взять себя в руки и все-таки стать врачом. Не понимаю, почему мои знакомые сочли эту историю грустной и расстроились. В любом случае, гинеколог первый начал. Я просто сказала, что у его жены на фотографии лицо женщины, с которой должно быть очень страшно разводиться. Имея в виду, конечно, похвалить гинеколога за то, что он с ней не разводится. Я сделала это просто для того, чтобы поднять гинекологу настроение, — мне из моей позы были видны только фотография и вентилятор, и я не нашлась, что бы такое позитивное сказать про вентилятор.

Помню, когда я жаловалась своему психоаналитику на странную реакцию своего гинеколога, он неожиданно разрыдался и сказал, что в молодости он любил одну девушку, и они пошли гулять на горку, и она случайно уронила с горки сумочку, а в это время водитель автобуса... Ну, словом, рассказал очень позитивную историю: про то, как эта девочка потом научилась ходить на руках, так что ноги ей, может быть, с самого начала были ни к чему. Я так и сказала своему психоаналитику, чтобы поднять ему настроение. Странно, что после этого он переехал в Питер и перестал отвечать на мои звонки. Не понимаю, что человеку с хорошим настроением делать в Питере.

* * *

Словом, в тот вечер я твердо намеревалась поднять своим друзьям настроение. Тем более что это был вечер после выборов.

— Дураки, — сказала я. — Вы дослушайте до конца. Это офигенно позитивная история, она прямо создана для того, чтобы рассказывать ее вечером после выборов. Понимаете, он живет в России уже много лет подряд. Совершенно один. Взаперти! И у него никогда не будет пары, никогда. И семья у него вся за сто пятьдесят миллионов тысяч километров, в Новой Гвинее, и он их вовеки не увидит. Потому что если попытаться отправить его домой, то он умрет в дороге. А если попытаться привезти их сюда, то они умрут в дороге. Понимаете? Потому что у него такая судьба. Родина или смерть.

— Я не буду это слушать, — сказал Саша. — Я не обязан это слушать, у меня трое детей, и если я повешусь, они сведут свою бедную мать с ума. Они уже вчера планировали вывернуть кота наизнанку, чтобы посмотреть, что такое гонады. Я не могу это слушать, я должен беречь себя ради кота.

Я сказала, что это очень разумно с его стороны.

— Поэтому, — сказала я, — ты должен не только дослушать эту историю, но и рассказать ее своим детям. Твои дети понимают про выборы?

— Они понимают, что папа вчера нажрался и кричал: «Россия — наше отечество! Смерть неизбежна!» — сказал Саша скромно.

— Вот! — сказала я. — Вот тем более ты должен рассказать им эту историю. Она сразу поднимет им настроение! Понимаете, вся его еда — мерз кие червяки. И даже эти червяки не очень хорошо проходят ему в рот, потому что рот у него очень маленький, и червяка надо всасывать, а червяк упирается, и исход этого боя каждый раз непредсказуем. Представляете себе? И он даже не может пойти искать себе другого червяка, потому что он живет в специальной комнате, и там все червяки знакомы друг с другом и делятся опытом, как от него увернуться. Такая чисто московская ситуация.

— Я понял, почему Таня легла в больницу с аппендицитом, — сказал Федя. — Она знала, что вы придете, и, наверное, специально проглотила пачку булавок, чтобы увернуться. Это важный опыт, и я надеюсь, что Таня им поделится на будущее.

Я сказала, что утром ходила к Тане в больницу и рассказывала ей эту прекрасную позитивную историю. Ну просто, чтобы поднять ей настроение после выборов. Это очень хорошая история для «после выборов», вы сейчас поймете. К сожалению, посреди истории Таня случайно нажала кнопку «тревога», и эта кнопка как-то странно залипла. Мне пришлось уйти, но я обещала Тане вернуться завтра и все дорассказать. Особенно человека с аппендицитом должна взбодрить та часть истории, которая про смерть от полиэтилена.

— Представляете, — сказала я, — он, дурень, совсем недавно чуть не умер, потому что наелся полиэтилена.

— После выборов? — спросил Федя.

— Зачем после выборов? — удивилась я. — Это же позитивная история, вы сейчас поймете. Правда, не понятно, как ему удалось съесть этот полиэтилен, — сказала я. — Потому что он может втягивать в себя только узкие полосочки, а нарвать полиэтилен на узкие полосочки он не может — у него лапки не сходятся. Очень короткие то есть лапки. Вдобавок ко всему. Но он все равно наелся полиэтилена, хотя вообще-то он очень разборчивый. И ветеринары считают, что он его наелся аж год назад, и с тех пор все хирел и хирел.

— А опекаете вы его как давно? — осторожно спросил Федя.

— Двенадцать месяцев, — сказала я. — Так что нехиреющим я его как бы даже и не знала, представляете?

— Нет, — сказал Федя. — Не представляем.

* * *

У Феди была какая-то странная интонация. Я вспомнила, что ровно такая же интонация была у него как раз год назад, когда я объясняла ему, что именно заставило меня стать опекуном проехидны в Московском зоопарке. Правда, Федя все время называл мою проехидну то «псевдоежиком», то «протовыхухолью». Когда я повторила слово «проехидна» раз десять, Федя полез в поисковик.

— Подождите, оно что, бедняжечка, одновременно сумчатое и клоачное? — спросил Федя, тычась то в одну страницу, то в другую.

— Вроде того, — нехотя согласилась я.

— И ходит со скоростью один километр в час, — сказал Федя.

— Мы тоже не быстрые, — сказала я обиженно.

— И препятствия не умеет обходить, говорят, — сказал Федя, внимательно что-то читая. — Говорят, увидит препятствие — лезет, бедняжка, прямо через него. Со скоростью один километр в час.

— Может, он умеет, но не хочет! — разозлилась я. — Может, он себя так воспитывает! Может, постоянными тренировками он заглушает в себе щемящее чувство одиночества!

— Слушайте, — вдруг спросил Федя, — а имя у него есть?

— Да, — сказала я. — Его зовут Смол.

— Жалко, — сказал Федя. — Я б его, бедняжку, назвал Кася.

— Почему Кася? — спросила я, уже ничего не соображая.

— Потому что до сих пор Господь обходился так жестоко только с поляками, — сказал Федя назидательно.

— Зато теперь у него есть я, — сказала я. — Я хожу к нему в гости.

— Вот именно, — сказал Федя.

— Перестаньте, — сказала я. — Это позитивная история, в отличие от истории поляков. Например, когда он прилетел в Москву, его же выходили? Выходили. И он выжил, даже понимая, что теперь ему предстоит жить в Москве.

— А он тогда уже знал, что вы будете ходить к нему в гости? — спросил Федя.

Иногда мои друзья отличаются удивительной бесчувственностью.

— Его кормили через трубочку, — сказала я, пытаясь пробудить в этих остолопах чувство уважения к подвигу сотрудников зоопарка. — И давали ему человеческие антидепрессанты. Потому что у него была депрессия.

— От чего? — спросил Федя.

— От всего, — сказала я.

— Я начинаю верить, что Господь недаром свел вас вместе, — сказал Федя. — Может, он даже сделал это в рамках программы воссоединения семей. И заодно спас от вашего покровительства какую-то птичку. Я начинаю верить, что вы рассказываете позитивную историю. Вот для птички она, скажем, точно позитивная.

* * *

Вообще-то это правда, изначально я хотела опекать в зоопарке птичку. Мне было довольно все равно, какую именно птичку, — ну любую птичку. Я планировала превратить опекунст во в художественную акцию: выбрать первую попавшуюся птичку, желательно недорогую, а на табличке вместо положенных имени-фамилии спонсора написать: «Птичка такая-то. Не сеет, не жнет, не собирает в житницы». Ну, словом, Матф. 6:26. Очень позитивно и жизнеутверждающе. Я даже была готова спонсировать несколько таких птичек, для полноты картины. И отправилась выбирать себе опекаемое в специальном разделе зоопаркового сайта. И там обнаружился Смол.

Когда через пять минут мы с моей помощницей Ирой стали звонить в зоопарк и спрашивать про него, зоопарк проявил похвальную осмотрительность.

Сначала нас осторожно спросили, откуда мы знаем, что он существует.

— У вас на сайте написано, — сказали мы.

Они очень удивились.

— Мы в своем уме, вы не думайте, — сказали мы. — Мы понимаем, что он не экспонируется.

Они удивились еще сильнее и осторожно спросили:

— А вы его видали вообще?

— Ну, на картинках, — сказали мы.

— И что? — спросили они осторожно.

— Нам кажется, он... эээ... хорошенький, — сказали мы, тщательно подбирая слова.

Трубка молчала.

— Вы им еще раз напомните, что вы в своем уме, — ласково сказал Федя, сидевший в кресле и чесавший себе живот щеткой от пылесоса. — Они, наверное, вытеснили эту информацию.

Мы повторили:

— Честное слово, мы в своем уме.

В трубке хмыкнули, а потом сказали очень строго:

— Но вы понимаете, что таблички не будет?

— Мы не хотим табличку, — сказали мы. — Мы так, по любви.

— Объявления не будет, — сказали в трубке строго. — Таблички не будет, вообще ничего не будет. Он не экспонируется.

— Мы понимаем, — сказали мы.

— Мы не уверены, — сказали в трубке.

* * *

Но мы правда понимали. Смол не экспонировался, потому что никто не знал, как его экспонировать. Вернее, зоопарк успел рассмотреть три проекта экспозиции для Смола, и один такой проект даже планировали реализовать к 2014 году, но теперь отложили на неопределенный срок. Дело было в том, что Смол прибыл в зоопарк, можно сказать, в коробке из-под другого животного — почти как Чебурашка в коробке из-под апельсинов. Смол был проехидной, а зоопарк ждал ехидну. А проехидны — они очень неж ные, нежнее ехидн. И Смол тоже оказался очень нежный, нежнее некоторых, которые могут чесать себе живот грязной щеткой от пылесоса — и ничего. Собственно, именно то, какой Смол нежный, заставило меня думать о нем в этот мрачный вечер после выборов.

— Он чуть не умер от перевозки, — сказала я. — Поэтому его нель зя отправить обратно. А поскольку проехидн изначально запрещено вывозить из Новой Гвинеи, то к нему никого нельзя привезти. Но зоопарк очень старается это организовать. Понимаете?

— Хотите посмотреть, где у меня гонады? — вдруг спросил Саша. — Потому что я сейчас наизнанку вывернусь от этой позитивной истории.

— Зоопарк старается найти ему самку через МИД, уже восемь лет, — сказала я.

— Я начинаю понимать, почему это история про выборы! — вдруг обрадовался Саша. — Потому что теперь все опять будут пытаться найти себе самку через МИД! Где-нибудь в Новой Гвинее. Найти себе самку в Новой Гвинее и свалить туда к чертовой матери. Правильно?

— Нет, — сказала я. — Во-первых, МИД ищет самку не в Новой Гвинее, а в Индонезии...

— Представляю себе, — перебил Федя. — Представляю себе: МИД, люди там меняются, передают дела, то, се, какие-нибудь секретные ракеты, или, скажем, место заточения Людмилы Путиной, или еще что, а потом кладут на стол папку и говорят: «Да, Вася, и еще одно дель це есть у тебя на новом ответственном посту: ты должен трахнуть проехидну...»

И тут я все-таки не выдержала.

— Знаете, мальчики, — сказала я. — Вот из-за этого мы проиграли выборы.

— Это все гонады, — сказал Саша.

— Нет, — сказала я. — Нет, правда, это все наше нежелание видеть позитивное в окружающей действительности. Я пытаюсь в этот тяжелый вечер рассказать вам духоподъемную историю, которая... От которой мы... Ну, словом, от которой у нас поднимется дух. Потому что иначе мы сядем, понимаете, опять же, набухаемся и начнем это самое: «Смерть неизбежна!.. Смерть неизбежна!..»

— У этой цитаты, кстати, позитивное начало, — сказал Саша. — «Дуб — дерево, роза — цветок». Духо подъемное.

— Вот, — сказала я, — вот об этом я и говорю.

Тогда Саша прокашлялся и даже пнул Федю ногой.

— Линор, — сказал он. — Извините нас. Мы больше не будем перебивать. Пожалуйста, доскажите нам про прото... инфра... нет, нет, я помню! Про проехидну. Мы очень нуждаемся в поднятии духа. Нам же завтра на работу идти. Детей, там, воспитывать. Кота кормить. Несмотря на выборы. Спасите нас.

— Короче, — сказала я. — Вот животное. Редкое, неловкое животное. У которого в шерсти иголки растут. У которого в жизни телки не было, и не известно, когда будет. У которого весь мир — одна комната. И ему даже червяки сопротивляются. И скорость у него — один километр в час. И родители у него умерли. И руки у него крюки. И соседи у него — летучие мыши. И само оно одновременно сумчатое и клоачное. И МИД его не трахает. И никакого просвета в его жизни не предвидится, ни в 2014 году, ни, может, даже в 2016 году, ни даже после, может быть. Можете себе представить?

Это они могли себе представить, чего там. Это мы все вполне можем себе представить.

— И знаете, что? — сказала я. — Мне кажется, оно счастливо. Ест с аппетитом, людям радуется, в ванне плавает, спит хорошо. Червяков ест, вопреки сопротивлению. Справляется. И так каждый. Божий. День. Каждый. Божий. День. Каждый. Божий. День. Каждый. Божий. День.

— Почему? — шепотом спросил Федя.

И тогда я честно сказала:

— Потому у него теперь тут Родина, мать вашу.

---

11.04.2012 в 20:37

Пишет  Shinmaya aka Fred:

Аааа! Я не могу, это пиздец!
Пропаганда епт!!!


Я его обожаю!

@темы: пропаганда))

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

3 дня

3 дня до сдачи первого варианта, еще страниц 20 написать надо, причем перевод вообще застрял, такое впечатление, что не на английском даже, хотя это все экономика

Сейчас бы заставить себя работать, сесть и написать все

@темы: дипломное

---

13.02.2011 в 14:22

Пишет  Hitomi_Koro:

"Пра страдание эльфов и пра человеческую бесчувственность"
Спасибо любимым авторам за наше счастливое детство

Появилась новая глава "Львы и Тигры" Тиамат , чему и посвящается))
Картинка увеличивается *

---

16.03.2010 в 19:45

Пишет  Hitomi_Koro:

Позитивище!
Пускай лежит, я буду периодически смотреть. А может быть даже найду человека который переведет мне песню))

16.03.2010 в 18:09

Пишет .Джи:

супер Х))

---

ГП и ДС-2

Идем на премьеру, пока втроем, но может еще кого заставлю *хищно улыбается*

Футболки с "А он уполз" великолепны, только в Москве до вторника не появлюсь и с кем передать не знаю